Сексуальной я могу назвать только свою любимую женщину
Когда-то он мечтал стать машинистом, пилотом, гитаристом, оператором, археологом, но в итоге связал свою жизнь именно с ней, ближе которой у него никого нет, — с фотографией. Долгое время не воспринимал цифру всерьез, а теперь гордится самой последней моделью цифрового фотоаппарата. Непостоянный, но невероятно чуткий и умеющий любить, Санан Алескеров при помощи камеры старается постичь деревья, дома, дорогу, глаза и руки человека. Для него любовь — нечто большее, чем чувство. Возможно, поэтому он считает, что ее не стоит омрачать браком.
Начало. Утро. Айна.
Утро у меня всегда начинается одинаково. Я просыпаюсь в шесть, и мы с дочкой идем в школу. Общение с ней мне доставляет огромное удовольствие. По дороге Айна мне рассказывает все, что происходит в ее жизни. Я ничего не спрашиваю. Как только я пытаюсь что-то спросить, она тут же замолкает. В общем, я делаю все, чтобы день у нее начался хорошо.
Ичери шехер
Мне безразлично, какие у женщины губы: красные или фиолетовые. Меня больше волнует то, что эти губы говорят. Мне интересно, как она разговаривает, о чем думает. С Ичери шехер – то же самое. Это ведь тоже живой организм, живущий своей жизнью. Ты приходишь к нему и, если умеешь туда войти, то проникаешь в его мир и, если у тебя это получилось, там тебя ждет столько неизведанного и интересного. В том числе и в архитектуре Старого города.
Непостоянство
Если я куда-то уезжаю, то через неделю обязательно должен вернуться в Баку — потому что я не могу больше нигде жить. Хотя, если честно, город мне поднадоел. Хочется иногда отдалиться, но иметь возможность возвращаться обратно. Каждый год повторяется одна и та же история: я уезжаю в Шеки, в крепость ГялярсянГёрярсян, и каждый раз говорю, что хотел бы там жить, умереть и т. д. Но ничего подобного. Проходит неделя, две, три, и все – меня опять тянет в Баку. В этом и заключается мое непостоянство.
Критика
Я люблю свои работы. Это мои дети. Получается или нет – будет судить зритель или кто-то другой. Может быть, история, может быть, моя жизнь, может быть, моя дочь. Дело не в этом. Просто я хочу это делать и делаю. Если, предположим, какой-то критик скажет, что я повторяю кого-то или создаю неинтересные вещи – это его личное дело. Я буду продолжать делать свою работу, несмотря ни на что.
Ученики
С 1996 года обучаю фотографии. Сколько у меня было учеников? Уже не счесть. Раньше я их отбирал, но потом понял, что это не совсем правильно, потому что, выбирая, можно ошибиться в прогнозах и ожиданиях. Случается, человек может быть совершенно не интересным в жизни, даже где-то некультурным, а работать фантастически. Знаю подобные примеры среди художников: интеллект на нуле, а рисует невероятно. От Бога ему это дано…
Первая фотография
Это было в армии. Я даже не знал, как фотографировать. Просто нажимал на кнопку… Мама тогда купила мне фотоаппарат, чтобы я делал фотографии для нашего семейного архива. Как сейчас помню, — это был ФЭД-3. Но я до него даже не дотрагивался. И вот после года службы попросил выслать мне эту камеру, чтобы сняться для дембельского альбома. Этот снимок до сих пор сохранился.
Аналог vs. цифра
И здесь налицо мое непостоянство. До сих пор мне цифра не нравилась, но сейчас я приобрел новый цифровой фотоаппарат и с удовольствием на него снимаю. Я снимаю как на пленку, так и на цифру, а последние работы даже на Polaroid. С цифрой пришло удобство. Ведь, кроме моей творческой работы, есть и профессиональная деятельность. У меня есть сканер, у меня есть компьютер, у меня есть цифровая камера. Я снимаю и делаю со снимком то, что мне хочется, а хочется мне производить продукт самому – от начала и до конца. Но для меня в творческой фотографии пока нет места цифре, она, как мне кажется, немножко обесценивает мою работу. Если к аналоговой фотографии отношение как к чему-то святому, то цифра – это флирт.
Любители
То, что сейчас снимают все, – это прекрасно. Хотя и знаю, что 90% сегодняшних фотографов этого не делали бы, если бы все не было так просто. Но все простые отношения, как правило, поверхностны. Поэтому процент пустых, неглубоких работ очень сильно вырос. Так что, всему виной простота отношения.
Названия
В Грузии проходила моя выставка. Там ко мне подошел полицейский и говорит: «Дорогой, какой интересный портрет!» – Я удивился: «Какой?» – И он показал фотографию размывшегося песка, которую я снял как-то в Набрани. – Я был в недоумении: «Где тут портрет?» – Он отвечает: «Вот: усы, рот! Какой человек! Какой образ!» Теперь эту фотографию я подругому не вижу — это портрет человека на песке. Он это увидел. А я нес другое. Моя работа называлась «Life». Это значит, когда есть многозначность, никакое описание или название не сможет ограничить фантазию зрителя. Если человек хочет воспринять так, как видит, он воспримет.
Журналистика
Я окончил факультет журналистики. И мне даже довелось какое-то время работать по специальности. В годы перестройки я проработал в «Азеринформе» полтора года.
Запрет
В Лондоне нет нужды спрашивать у кого-либо разрешения на съемку на улице. В Париже то же самое. А здесь, например, как-то ко мне подошел мужчина и сказал: «А ну-ка, вытащи пленку, или я сейчас тебя убью!». Я обратился к милиционеру, а мужчина вдруг исчез. Сбежал, можно сказать. Это было смешно. Я все время вспоминаю слова гениального фотографа Йозефа Куделки о том, что сначала надо снять, потом спросить. Так как здесь не стоит дилемма: спасать ребенка, который упал в реку, к примеру, или фотографировать. В фотографии важно каждое мгновение, вы можете упустить самый важный момент.
Сложности
Так называемая живая съемка, будь то уличная или репортажная, всегда была для меня большой проблемой, потому что порой приходится вмешиваться в чужую жизнь, входить в нее, иногда даже не постучавшись. Ведь многие считают, что фотограф – это лишняя головная боль. Если мне предъявляют претензии, требуя, чтобы фотографии были удалены, я обязательно удаляю. Никогда не противлюсь.
Знаменитости
Для меня люди не делятся на знаменитых и незнаменитых. Есть люди, которых я хотел бы сфотографировать. Когда-то я хотел снять Арифа Меликова, и у меня была возможность. Мы очень близко дружили с Юсифом Самедоглу, и мне всегда очень хотелось сделать его фотографию, но почемуто все время откладывал. И вдруг сообщают, что Юсиф муаллим при смерти. Я так хотел его навестить, но он меня даже не впустил: не захотел, чтобы я увидел его в таком состоянии... По большей части снимаю обычных людей – людей, которые мне дороги. А иногда тех, кто дорог, не снимаю. Юсиф муаллима так и не успел…
Ню
Ню для меня – это прежде всего форма. То есть это для меня то же самое, что фотографировать пейзаж. Мне совершенно не интересно снимать какую-то эротичность или сексуальность. Не потому, что я холодный человек, а потому, что до меня это слишком хорошо сделали другие. Если в своей жизни я сотню раз снимал ню, то 99% негативов этих фотографий просто разрезал на маленькие кусочки и выбрасывал (хотя обычно никогда не уничтожаю негатив). Потому что или это пошлость, или это порно, или это просто безвкусица. Не получается у меня…
Сексуальность
Сексуальность – одно из проявлений любви. Для меня неприемлемо понятие сексуальности в определении какой-то женщины. Я скажу, что она красивая, интересная. Сексуальной я могу назвать только свою любимую женщину.
Любовь
Любовь – это отношения. Сила отношений. То есть, если у вас нет отношений, то о любви и речи быть не может. А у нее множество проявлений: это может быть дружба, любовь к еде, любовь к женщине, любовь к матери, любовь к своему другу, любовь к велосипеду, в конце концов. Да к чему угодно! То есть, как и в фотографии, должен существовать студиум и пунктум. Студиум – это все, что вам нравится, все, что относится к «I like». А пунктум – это «I like», в котором доминирует «I love».
Женщина мечты
Женщина моей мечты – это друг, с которым можно и поговорить, и поспорить, и не согласиться. Это должен быть умный человек, а умный для меня значит и красивый. В юности мне казалось, что красивые женщины в основном глупышки. Потом я понял – настоящая красота невозможна без ума, без порядочности, без культуры.
Домашние животные
У меня есть попугай, но я давно думаю завести собаку. Удерживает только одно: не хочу оставлять животных. Даже на время. Но я человек, который постоянно в движении: уезжаю, приезжаю. Где мне оставлять этого ребенка? Это меня с детства останавливает. Накануне дня рождения папа всегда меня спрашивал: «Что тебе подарить?» И как только я пытался открыть рот, он прерывал меня на полуслове: «Собаки не будет», – и я отвечал: «Тогда вообще ничего не надо». Поэтому я до сих пор не люблю свой день рождения. Детская травма, видимо.
Мечта
До того, как стать фотографом, я перебрал в голове много профессий, и не считаю, что отказался от мечты. Просто у меня появилась новая мечта, которой я отдался на всю жизнь. А сегодня мечтаю о выставке в Музее современного искусства в Нью-Йорке. И я буду выставляться. Я знаю. Просто всему свое время.
Интервью: Гюльгюн Гурбанова
Фото: Ситара Ибрагимбейли
Материал опубликован во втором номере.
