Легенда Дома артистов
Дом на улице Хагани, в котором прошло его детство, получил в народе название «Дом артистов». Соседом Магомаевых по лестничной клетке был знаменитый Бюльбюль, и Муслим часто слушал, как артист распевается по утрам. Юный Муслим дружил с его сыном Поладом. Вместе они соорудили подзорную трубу, чтобы разглядывать пятна на Луне, вместе оформляли школьную стенгазету – уже тогда Магомаев почувствовал склонность к рисованию, «тарзанили», с истошным кличем перепрыгивая с дерева на дерево... Юный Муслим был любознательным мальчиком, вечно что-то мастерил, разбирал и собирал – его любимая бабушка Байдигюль порой остерегалась прикасаться к железным поверхностям: вдруг Мусик что-то неправильно подключил и опять ударит током! Он страстно любил свой город и Каспий. Любил скалы. Позже Тамара Синявская пробовала петь на скалах, как он пел «Синюю вечность», и признавалась, что голос словно «уплывает в даль» – и возникает чувство необъятности... Кстати, мелодия «Синей вечности» возникла в его голове, когда он сидел в ресторане, в компании друзей. Он записал ее на крахмальной салфетке, почти следуя завету Маяковского, записавшего метафору о «солдате, берегущем свою единственную ногу» на спичечном коробке. А текст к ней был навеян сюжетом «Алых парусов» Александра Грина. Магомаев наигрывал, а его друг, поэт Геннадий Козловский писал и перечеркивал, пока от Ассоль из первоначального варианта ничего не осталось.
Звездная пара – Магомаев и Синявская – часто отдыхала на даче в Загульбе, где Муслим Магомаев, встав спозаранку, шел на балкон рисовать. Неизменно деликатный, безупречно воспитанный человек, каким характеризуют Муслима Магомаева все близко знавшие его, проявлял свой южный темперамент, когда критиковали его живопись, – тут эмоции, по словам его супруги, зашкаливали на уровне конца света! Свой день рождения 17 августа он традиционно отмечал в Баку, на берегу моря, в кругу друзей и родных, и только месяц спустя – в Москве. Артист не любил садиться за стол в одиночестве, после концертов обязательно собирал друзей и огорчался, когда гости расходились. Последние восемь лет жизни здоровье не позволяло ему прилетать в любимый город, и эту разлуку он тяжело переживал. Как Есенин, проживший чуть более полугода после своего стихотворного прощания с Баку, Муслим Магомаев попрощался с городом своего детства песней: «Прощай, Баку» – это была последняя написанная и исполненная им песня...
Орфей советского союза
Когда Тамара Ильинична Синявская, оперная певица с уникальным меццо-сопрано, увидела Филармонию имени Муслима Магомаева в Баку, ее первой мыслью было: «Надо же, такой молодой, и уже удостоился такой чести!». Только позже она узнала, что Муслимом его назвали в честь его знаменитого деда. Музыка была его судьбой. Он частенько в детстве играл в дирижера, размахивая палочкой. Но в 14 лет его голос обрел удивительную силу и мощь, и Муслим понял, что будет петь. Об этом решении он не жалел никогда. Сын театрального художника и актрисы, он воспитывался дядей и не очень-то охотно справлялся с общеобразовательными предметами, так как все его мысли занимала музыка. У него был редкий по красоте баритон – яркий, звучный. Но, исполняя свои любимые неаполитанские песни, он представал как блестящий тенор, удивляя самих итальянцев проникновенностью исполнения и истинно итальянской страстью. Впоследствии, отстраивая Crocus City Hall в Москве, Араз Агаларов вспоминал голос своего друга Магомаева – и не находил таких специалистов по акустике, которые могли бы сохранить в зале достойное этого голоса звучание. Поэтому акустикой Агаларов занимался сам.
Отточив исполнительскую технику в знаменитом театре La Scala, Муслим Магомаев навсегда остался поклонником и последователем итальянской школы: Беньямино Джильи, Джино Бекки, Тито Гобби, Марио Дель Монако... До приезда в Италию он учился пению по пластинкам, изучая манеру исполнения корифеев итальянской сцены, – миланские педагоги сразу уловили знакомые интонации, стиль и напор. А вернувшись с родины бельканто, он записал с Государственным камерным оркестром Азербайджана цикл произведений европейских композиторов XVI – XVIII веков. Для этого требовалась особая вокальная техника, которой он владел в совершенстве. Он не хотел давать более двух-трех концертов в месяц, чтобы «душа перевела дыхание»: ведь каждый раз, выходя на сцену, он был новым, настоящим, в каждую песню вкладывал частичку своей души. Его сумасшедшая энергетика захлестывала зал, женщины сходили по нему с ума и все без исключения сразу попадали во власть его обаяния. Петь, когда поется, удавалось не всегда. К тому же он пел и с балконов для тех, кто не мог попасть на его концерты, и даже на собственной свадьбе дал импровизированный концерт в открытое окно, потому что не мог отказать в такой день поклонникам, собравшимся у московского ресторана «Баку». К сожалению, сильными легкими Муслим Магомаев похвастаться не мог. Ноябрьская погода сделала свое дело – после свадьбы он долго болел и долго молчал.
«Этот парень совсем себя не бережет», – говорили о нем. Да, его не останавливали ни болезни, ни курение – а курил он по три пачки в день, – ни даже осложнение после кори, перенесенной в детстве: слыша только одним ухом, он слышал куда больше других.
И окончательно замолчал, только когда голос стал меняться, хотя этого еще никто не успел заметить. Он ушел со сцены тихо, без громких заявлений, без прощальных концертов: решил, что его время прошло, и хотел, чтобы его голос запомнили сильным и молодым. Свои личные границы он берег, и журналисты долго не могли к нему пробиться. Но и после сцены ему некогда было скучать. Он обустроил свою квартиру так, чтобы она напоминала Большой театр.
Он не мог допустить и мысли о том, что чего-то не может. Но отказался от ролей Остапа Бендера и Вронского в кино, не желая выглядеть дилетантом. Всего раз появился на киноэкране – сыграл Низами Гянджеви в фильме Эльдара Гулиева, но отзывался о своей роли с легкой иронией: мол, ему в принципе ничего не нужно было делать – просто ходить, стоять да говорить всякие мудрости...
Tы – моя мелодия…
Услышав его впервые, даже не видя лица, она подумала: «За этим голосом я пошла бы на край света». С Тамарой Синявской самый завидный жених СССР знакомился трижды. Какое-то время они ходили друг мимо друга, но сама судьба, словно нарочно, постоянно сталкивала их. Даже отправившись на стажировку в La Scala, Тамара, сама того не зная, заселилась в тот же номер, в котором десятью годами ранее жил ее будущий супруг. Тогда же начался их роман по телефону. По телефону же он дал ей прослушать только что записанную песню «Ты – моя мелодия». Араз Агаларов, работавший на Бакинской телефонной станции, буквально стоял над головами у телефонисток, чтобы те не подслушивали личный разговор. После ее возвращения они с Магомаевым больше не расставались. А еще позже его друг Таир Салахов, видя их нерешительность, просто забрал их паспорта и отнес в ЗАГС. У них было много общего. Он считал, что мужчина должен быть главным во всем, но не подавляя женщину. Она, от природы наделенная женской гибкостью, принимала его правила. Была «за мужем», понимала его с полуслова, улавливала интонации. По собственному признанию Муслима Магометовича, ни на какой другой он бы не мог жениться. Мудрая, тактичная Тамара Ильинична старалась быть идеальной женой великого человека.
Сегодня она преподает в ГИТИСе и возглавляет Фонд Муслима Магомаева. Окружающий мир для нее звучит как легато воспоминаний о нем. Будто он всегда рядом и по-прежнему направляет... В марте 2020 года на Первом телеканале при содействии Эмина и Араза Агаларовых вышел сериал «Магомаев». Его сценарий писался четыре года, а Милоша Биковича на главную роль выбрала сама Тамара Ильинична – за несуетные движения и мягкие интонации, напоминающие Муслима...
Страсти по Магомаеву
В 1969 году Муслим Магомаев удостоился золотого диска на фестивале МИДЕМ в Каннах за фантастическое число распроданных пластинок – около 4,5 миллиона! Отделение концерта, в котором участвовали Beatles, Челентано и другие известные исполнители, заканчивалось песней «Синяя вечность». Его успех был феноменальным. Полуторачасовые концерты проносились на одном дыхании, будто за пять минут. Ему доводилось прилетать на свои концерты на вертолете, въезжать на машине прямо во Дворец спорта, уходить тайными ходами и даже прыгать с маэстро Ниязи, своим дядей, со второго этажа. Поклонники буквально рвали на нем одежду. В 1964 году, на Днях культуры Молдавии, после концерта в Зеленом театре зрители подняли на руки машину, в которую он сел. Никакая массовая истерия вокруг «звезд» современной эстрады не может сравниться с бешеным успехом Магомаева. Песня «Азербайджан» на стихи Наби Хазри в его исполнении по-прежнему воспринимается нами почти так же, как государственный гимн. По воспоминаниям Роберта Рождественского, на чьи стихи он и спел, и сам написал немало песен, ни одному конферансье не удавалось договорить фамилию «Магомаев» до конца – голос тонул в бурных овациях. Он словно был воплощением древнегреческого Орфея – не только музыкальным, но и духовным, несущим людям возрождение. Недаром его фамилия начинается с таинственного «маг»: его энергия и необъяснимый магнетизм передавались даже через запись на пленке.
Живая легенда
Муслим Магомаев – человек редкой породы: статный, обаятельный, интеллигентный, с чувством собственного достоинства. Его никто не видел спешащим или суетящимся, он никогда никого ни о чем не просил. И не воспевал вождей, хотя его любил как народ, так и сильные мира сего. Собственная квартира у него появилась только в 41 год, хотя за других он просил не раз. Отечески любивший его Гейдар Алиев даже сделал Магомаева депутатом, чтобы он на законных основаниях мог помогать другим. Однако от политики он был далек и на заседания практически не ходил. «Живая легенда», как его назвал Гейдар Алиев, получил звание народного артиста СССР в 31 год, и это было невероятно! Хотя мог бы получить четырьмя годами раньше, если бы не козни мелких чиновников. Успех был ему приятен, но не кружил головы. Он был бессребреник, легко менял деньги на удовольствие сделать кому-то приятное – будь то подарок или помощь в трудную минуту. Приглашая друзей в ресторан, платил за всех и не хотел слышать даже разговора о деньгах. За озвучку трех ролей в мультипликационной ленте «По следам Бременских музыкантов» – Трубадура, Сыщика с его «наждачным» голосом и Атаманши – гонорара не взял, сославшись на личное удовольствие от такой работы. А свой знаменитый перстень получил в подарок от шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, отказавшись от денежного гонорара за выступление. Слывший в молодости законодателем мод, он до того колец не носил, а подарок шаха никогда не снимал. Требовательный, даже беспощадный к себе, скромный и порядочный человек, Муслим Магомаев с юмором относился к пародиям на себя. В 1986 году пригласил молодого Владимира Винокура в свои американские гастроли и сам объявлял его выход. Жил по принципу «Не жди, не бойся, не проси». Не любил, когда умничали, и не обманывался патокой публичных дифирамбов. Уже в зрелые годы говорил: «Сейчас я знаю о своем творчестве больше самого умного и проникновенного аналитика. И мое мнение о себе безжалостно». Последние годы своей жизни он считал расплатой за то, что всегда был баловнем судьбы.
Мы поговорили с Тамарой Ильиничной Синявской по телефону за пару недель до 17 августа – из-за пандемии она не сможет, как обычно, приехать в Баку в августе.
Тамара Ильинична, Араз Агаларов рассказывал, что Муслим Магометович отказывался ложиться в больницу. Говорил, что прожил такую красивую жизнь, что она не могла быть долгой, и просил не продлевать его биологическое существование. Жил по своим правилам...
А вы в этом сомневаетесь? Он «свободным родился и свободным ушел». Он сказал все, что хотел сказать. А я охраняю все это.
Вы не собираетесь написать книгу о нем?
Он написал все, что хотел. Я от его имени никогда ничего не делала и не буду делать. Можно только свой взгляд, но должно пройти еще какое-то время... Хотя прошло 12 лет, а все равно как будто все это было вчера... Он говорил такие вещи, которые никто не мог сказать. Ни один артист на моей памяти, никто не мог сказать. А он мог себе позволить.
Он говорил, что его время прошло. Кому же он передал эстафету? Или нет больше таких?..
Это беда нашего времени. Я тоже из-за этого немного страдаю. Очень хотелось бы восхититься, удивиться...
Есть ли сейчас такие величины в искусстве? Не скажу – звезды...
Звезда – не наше слово. «Звезда Большого театра Федор Шаляпин» – согласитесь, это звучит оскорбительно, потому что все остальные звезды – это полк солдат. Не возьму на себя смелость судить о тех, кого практически не слышала. Конечно, есть и такие, кто славит родину, и я получаю от этого удовольствие – и эстетическое, и человеческое, но мы их не очень часто видим и слышим. То, что попадает на наши экраны, – это не то.
Легко ли было его обидеть? Насколько он был чувствителен?
Чувствительный – не значит обидчивый. А чувствительным он был, как все артисты. Мы же чувствуем интонационную обиду: например, если вы возьмете не ту интонацию в данный момент – мы это услышим. Но он был очень воспитанным, понимал, кому дано, а кому не дано... Зачем обижаться на человека, которому не дано чего-то главного? Он просто умен был к тому же. Умный человек никогда не обидится на неодаренного, но с большими амбициями.
Так «одаренный» и «с большими амбициями» – это антонимы?
Практически антонимы. Не всегда, но бывает такое. Бывает, человек производит впечатление открытого, воспитанного, но стоит ему открыть рот – и куда все девается? Бывает, ничем не привлекает внимания – а открывает рот, и от него не оторвешься. Мне кажется, это касается и балета, только они телом выражают.
Как часто Вы бываете в Баку?
Сейчас коронавирус – это беда... А так старалась не пропускать ни одного августа. И 25 октября старалась быть в Баку. И между этими числами выделяла свободное время, чтобы поклониться...
У Вас есть любимые места в Баку?
Любимые места? В основном Загульба, потому что мы там бывали практически каждое лето. И набережная, которая для меня тоже много значит, потому что, когда мы с Муслимом приезжали в Баку в молодые годы, мы останавливались в гостинице «Азербайджан». С высокого этажа поглядывали на набережную, нас это очень волновало. По Ичери Шехер много гуляли...
Мы говорим: великий артист, человек с большой буквы... Что это значит? Ведь одних вокальных данных недостаточно, чтобы быть великим.
У него счастливо это сочеталось. Он просто человек, поцелованный Господом Богом, посланник. Модель такая, которая по всем статьям привлекает к себе внимание. Пример, на который хотелось бы, чтобы люди равнялись.
Для чего же он нам был послан?
Чтобы служить примером. Зачем был послан Чайковский? Моцарт? Рахманинов? Я не ставлю в один ряд, но все же. Для того, чтобы люди знали и хранили память. – N
