Одна из самых успешных актрис нашего времени, муза Вуди Аллена и Брайана Де Пальмы, Скарлетт Йоханссон представила свой режиссёрский дебют на 78-м Каннском кинофестивале.
«Элеонор Великая» (2025) — история 94-летней Элеонор Моргенштерн, которая случайно попадает в кружок выживших в Холокосте и выдаёт биографию своей покойной подруги за собственную. Неожиданно она оказывается в центре внимания местного сообщества, СМИ и даже популярного телешоу.
Невинная ложь запускает цепочку событий, из которой всё труднее выбраться. «Элеонор Великая» уже называют потенциальным претендентом на внимание Американской киноакадемии в предстоящей оскаровской гонке. Но самое важное — популярная актриса сделала значимый шаг в своей карьере, впервые оказавшись по ту сторону камеры и выбрав для себя новое творческое амплуа.
Когда вы впервые поняли, что хотите стать режиссёром?
Я мечтала о профессии режиссура с самого детства. Впервые я осознала, что значит быть режиссёром, когда в 12 лет снималась в фильме «Заклинатель лошадей» (1998). Я наблюдала за Робертом Редфордом и тем, как он выстраивал сцены. Тогда я сказала себе: «Вот чем я хочу заниматься».
Позже, в 19 лет, я полностью сосредоточилась на актёрской карьере и отодвинула эту идею на второй план — это перестало быть для меня приоритетом. Примерно шесть лет назад я основала собственную продюсерскую компанию и стала глубже погружаться в процесс производства. Какое-то время я отговаривала себя от этого, убеждая, что это слишком изматывающая профессия: ведь тебе приходится постоянно решать чужие проблемы. Хотя в глубине души я всё же надеялась, что однажды мне встретится «тот самый» проект.
Когда появился сценарий «Элеонор», момент был не самым удобным, но я почувствовала — я готова. У меня появилась уверенность и эмоциональная зрелость, чтобы взять на себя такую ответственность. Кроме того, сегодня в кино всё больше женщин-режиссёров. Дорога уже проложена, и я ощутила, что мне больше не нужно в одиночку пробивать стены.
Что привлекло вас в этом сценарии?
Эта история глубоко тронула меня. Она напомнила те фильмы, которые я обожала смотреть в юности, в 90-е и начале 2000-х — искренние и по-настоящему личные. Мне также понравилась идея показать Нью-Йорк как самостоятельного героя. У меня сложные отношения с этим городом: я не могу долго там жить, но как только уезжаю начинаю безумно скучать. Я люблю его энергию, ритм, это ощущение, что ты всегда часть чего-то живого и движущегося. Мне не хватает его мобильности. Нью-Йорк удивительно удобный для жизни город: всё рядом, всё доступно, и сам образ жизни словно балует тебя.
Отдельное вдохновение для меня — возможность работать с актёрами в возрасте восьмидесяти и девяноста лет. Я обожаю пожилых людей: они несут в себе колоссальный жизненный опыт, невероятную мудрость и особый взгляд на мир. Когда они готовы этим делиться это бесценно. За все годы я прочитала сотни сценариев, и редко встречала столь цельный материал. Здесь была чёткая структура, уникальная концепция и настоящая эмоциональная глубина. Это один из тех редких случаев, когда кажется, что история сама выбирает тебя.
Что вы открыли в себе как режиссёр?
Профессия режиссёра стала для меня естественным продолжением тридцатилетней актёрской карьеры и моего более позднего опыта как продюсера. Но я совершенно не представляла, как работать с актёрами по другую сторону камеры. И вдруг в первый же съёмочный день я поняла: мы говорим на одном языке. Это стало настоящим откровением и огромным облегчением, позволив мне мягко и с уважением направлять команду в нужную сторону.
С чего начался ваш путь в продюсировании?
Сначала я попробовала себя в роли исполнительного продюсера. Но прошлым летом представила свой первый полноценный продюсерский проект — романтическую комедию «Отправь меня на Луну» (2024). В её основе — кризис имиджа NASA в 1960-е годы, когда США стали первой страной, отправившей человека на Луну. В фильме я также сыграла роль маркетолога, а моим партнёром по съёмочной площадке стал Ченнинг Татум.
Он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла. Я всегда думала, что он замкнутый, серьёзный и немного мрачный человек. Но на площадке Татум предстал в совершенно ином свете — как неисправимый шутник. То он выскакивал из-за угла, чтобы напугать меня, то издавал странные звуки прямо у меня за спиной, то незаметно засовывал палец под парик... В общем, скучать с ним было невозможно.
Моя продюсерская компания взяла на себя финансирование проекта, и, как выяснилось, убедить людей вложить деньги — задача не из простых, даже если ты известная актриса с кассовыми хитами в портфолио. В этом смысле я по сей день каждый раз «продаю» идеи, снова и снова доказывая их ценность.
Думаю, вопрос о том, продолжите ли вы карьеру актрисы, задавать не стоит — всё-таки на Каннском фестивале вы представили фильм Уэса Андерсона «Финикийская схема». Что делает этого режиссёра таким особенным?
В этот раз у меня была небольшая роль — загадочный персонаж по имени Кузина. Вся история пропитана гротескным юмором, и именно это я так люблю в работах Уэса. Мне нравится, как он создаёт пространство, в котором ты можешь быть полностью «здесь и сейчас».
Хотя его подход невероятно детализирован — движения камеры, реплики, мизансцена — всё рассчитано до мельчайших нюансов, при этом возникает ощущение свободы и сопричастности. Иногда это даже кажется парадоксом: ты словно часть идеально настроенного механизма, но внезапно обнаруживаешь, что можешь импровизировать внутри него. Это делает съёмочный процесс очень динамичным.
Например, была сцена, где кто-то должен был держать пару туфель на верёвочке. Сначала мне показалось, что идея странная, но потом реквизитор принёс именно ту самую верёвку, которая идеально подходила. Уэсу ведь если что-то приходит в голову, он воплотит это безупречно. Мы снимали в песчаном карьере, буквально посреди пустоты, и всё равно у него было всё продумано. Это было по-настоящему волшебно.
Помните ли вы самую смешную съёмку?
Наверное, это был фильм Джонатана Глейзера «Побудь в моей шкуре» (2013). Съёмки велись с помощью скрытых камер, а в кадре были обычные прохожие. Сначала, когда режиссёр предложил мне выйти на улицу и просто заговорить с людьми, я решила, что он сошёл с ума. Как я могу вот так просто подойти к прохожим? Я поделилась с ним своими сомнениями и в шутку добавила, что смогла бы сделать это только на другой планете. А он ответил: «Ты уже на другой планете».
Смешной случай произошёл и в Глазго. Похоже, там люди действительно редко ходят в кино и не слишком знакомы с голливудскими актёрами. В одной сцене я должна была упасть на тротуар. И прохожие тут же бросились мне помогать, совершенно не подозревая, что их снимают. Хотя пара человек всё-таки посмотрела на меня с подозрением и спросила, не снималась ли я когда-нибудь в фильмах.
Мне нравится смотреть на свое отражение
Убедить людей дать нам деньги оказалось непростой задачей
 |
 |
Испытываете ли вы давление, когда работаете с великими режиссёрами?
Конечно! Но это ещё и придаёт адреналина. Когда я впервые работала с Вуди Алленом, я ужасно нервничала. Помню, как в первых сценах «Матч-пойнта» (2005) я запнулась, и он закричал: «Что ты делаешь? Соберись!» Это сразу вернуло меня в рабочее состояние, и дальше всё пошло гладко. Сегодня главное давление для меня это просто встать утром и вовремя прийти на съёмку. Я не икона, не символ и не звезда я просто человек, который любит работать.
Вы часто работаете сразу над несколькими проектами в год. Это не изматывает?
Конечно, работа в кино связана с большим напряжением и эмоциональным, и физическим. Съёмочный день может длиться до 14 часов, иногда требуется специальная подготовка. Например, ради фильма «Остров» (2005) я занялась лёгкой атлетикой и однажды пробежала 30 километров. Правда, скорее от скуки и поддавшись собственному самолюбию. Да, это требует огромных усилий, но в то же время словно наркотик, от которого трудно отказаться. Самые счастливые моменты наступают тогда, когда режиссёр говорит: «Стоп. Снято. Отлично!»
У вас есть особые ритуалы? Как обычно начинается ваше утро?
Я просыпаюсь довольно рано. У меня двое детей, и дочь нужно отвезти в школу. К сожалению, едва открыв глаза, я сразу тянусь к телефону. Я знаю, что так делать не стоит, но никак не могу избавиться от этой привычки.
Потом умываюсь, чищу зубы, немного разминаюсь и пью кофе с овсяным молоком. После этого отвожу дочь в школу. Помимо утренней разминки, стараюсь заниматься спортом около четырёх раз в неделю. Раньше я увлекалась тяжёлой атлетикой, а теперь предпочитаю пилатес.
Вас часто называют секс-символом и сравнивают с Мэрилин Монро. Вам это приятно?
Мне нравится смотреть на своё отражение и чувствовать удовлетворение от того, что вижу. Иногда я подхожу к зеркалу, поправляю волосы, смотрю, как сидит платье, и думаю: «Всё в порядке».
Но я не воспринимаю себя как Мэрилин Монро, Грету Гарбо или Марлен Дитрих. До роли в фильме Софии Копполы «Трудности перевода» меня в основном приглашали на маленькие, эпизодические роли и никто тогда не сравнивал меня с Монро. Внимание пришло позже. Да, я ценю его, но оно не определяет, кто я есть.
Я не икона, не символ и не звезда я просто человек, который любит работать
- Мне не нравится обнажаться на публике, и я нередко критикую своё тело. Но на съёмочной площадке мои комплексы никого не волнуют — никто не ищет изъянов в фигуре или внешности. Важна только игра. Это помогает отбросить страхи и сосредоточиться на работе.
- У меня нет телохранителя — я хочу спокойно сходить за покупками или съесть свой сэндвич, а не находиться под пристальным взглядом угрюмого парня в чёрной куртке и тёмных очках.
- Я люблю вкусно поесть и считаю, что здоровое, женственное тело должно иметь формы. Правда, после фильма Моргана Сперлока «Двойная порция» (2004) я стала меньше употреблять фастфуд.
Cамые счастливые мгновения для меня — это когда я слышу от режиссёра: «Стоп. Снято. Отлично!»
Интервью: Татьяна Розенштайн
Фото: Пресс-Материалы
