В КНИГЕ «ВОЗВЫШАЮЩИЙ ОБМАН» АНДРЕЯ КОНЧАЛОВСКОГО ЕЙ ПОСВЯЩЕНА ОТДЕЛЬНАЯ ГЛАВА С ЛАКОНИЧНО МНОГОЗНАЧНЫМ НАЗВАНИЕМ «ОНА». С ТЕХ ПОР КАК ОНА ПОЯВИЛАСЬ В ЖИЗНИ И НА СТРАНИЦАХ МЕМУАРОВ МЭТРА, ЮЛИЯ ВЫСОЦКАЯ СТАЛА ЧАСТЬЮ И НАШЕЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ. КАЖДОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ ОНА ПОЯВЛЯЕТСЯ НА ЭКРАНАХ ТЕЛЕВИЗОРОВ, ЧТОБЫ ЗАРАЗИТЬ НАС ЖЕЛАНИЕМ ГОТОВИТЬ ДОМА. И ВМЕСТЕ С ТЕМ ОНА ВЖИВАЕТСЯ В ОБРАЗЫ ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ ГАЛИ И ВЕЛИКОСВЕТСКОЙ ЛЮБОВИ РАНЕВСКОЙ, УЛЫБАЕТСЯ С ОБЛОЖЕК ГЛЯНЦЕВЫХ ЖУРНАЛОВ И СОБСТВЕННЫХ КНИГ, ГДЕ СОБРАНЫ СМАЧНЫЕ И ПИКАНТНЫЕ, ХРУСТЯЩИЕ И АРОМАТНЫЕ, НО ВСЕГДА БЕСПРОИГРЫШНЫЕ РЕЦЕПТЫ СЧАСТЬЯ.
В своих интервью Вы нередко упоминаете Баку. Здесь Вы жили, оканчивали школу и даже ходили на рынок... Что еще Вы помните о той Вашей жизни в Баку?
Это было детство, а в детстве все самое лучшее, вкусное, прекрасное... С тех пор как я уехала из Баку, прошло много времени, поэтому воспоминания такие далекие и очень теплые. Когда я жила в Баку, это был интернациональный город, в котором азербайджанцы, евреи, армяне – все очень грамотно говорили по-русски; люди с удовольствием посещали театры... Баку вообще был какой-то интеллигентный, не было ощущения, что есть прослойки, где не читают книг, например, или не смотрят французское кино. В Баку я прожила шесть лет – с 84-го по 90-й год. И только один раз, несколько лет спустя, я вернулась в город со спектаклем «Чайка». В тот период Андрей Кончаловский снимал фильм про Гейдара Алиевича.
А к блюдам азербайджанской кухни Вы обращаетесь?
Вы знаете, дома я готовлю очень разную еду. Азербайджанская кухня, мне кажется, для таких знатоков, кто действительно учился этому, я бы сказала – прошел школу у азербайджанской мамы. Я в этом смысле знаю какие-то общесоветские блюда, которые готовили и в Азербайджане, но исключительно азербайджанскую кухню, не стану лукавить, я не готовлю. Когда-то делала сладкий плов с сухофруктами и цыпленком. А пахлава и вовсе не для любителей, только для профессионалов.
Под одним из Ваших постов в Instagram размещен хэштег #яестьточтояем. Вы в самом деле придаете еде такое важное значение?
Абсолютно. Я считаю, что мы очень сильно зависим от того, что мы едим, причем даже не в смысле топлива – с точки зрения получения энергии, но и в качестве эмоционального заряда тоже.
Тем не менее Вы часто называете себя кулинаром-любителем. Почему у Вас не возникло желания освоить любимое дело более профессионально?
Я в первую очередь артистка, а это так сложилось, что мое хобби стало интересно другим. Вообще, кулинарию нельзя назвать хобби: приготовлением еды занимаются, наверное, 70% женщин в нашей стране, и слава Богу! Ведь это значит, что у наших женщин еще есть желание, чтобы дом был вкусным, дети ели полезную еду, мужчина возвращался домой к столу, где стоит что-то приготовленное с любовью... Я себя от этих женщин в принципе не отделяю – я такая же, как и они. Но я артистка, в этой сфере у меня есть амбиции. Здесь же я просто занимаюсь делом, за которым кому-то интересно наблюдать, и я действительно неплохо разбираюсь в еде. Невозможно объять необъятное. Я достаточно уверенно могу сказать, что я профессиональная актриса, и в этой области я все время развиваюсь, учусь. Что же касается кулинарного искусства – я и там развиваюсь и учусь, но у меня нет цели, к примеру, получить мишленовскую звезду, потому что это нереалистично. Этому нужно отдать всю свою жизнь, а у меня слишком много других проектов.
Вы не раз признавались, что можете и не есть несколько дней, лишь бы не съесть блюдо, плохо или посредственно приготовленное. Таким образом Вы пытаетесь сохранить свой вкусовой слух незашоренным? Или считаете, что уже заслужили право на гастрономический снобизм?
Я легко переношу голод. Я из тех, у кого от голода не болит голова, я не падаю в обморок, более того, если это осознанное голодание, то после нескольких дней у меня наступает чувство приятной эйфории. Во-вторых, я отдаю себе отчет в том, что оказываю услугу своему организму, если не нагружаю его чем попало. Еда ведь серьезная нагрузка для организма. Когда я ем круассан, я понимаю, что, хотя он приготовлен идеально, пользы в нем не так много. Но если нет ничего полезного, то я хотя бы знаю, что мои эстетическое восприятие и вкусовые ощущения не пострадают.
А если еда не приносит ни пользы, ни удовольствия, то – да, я без еды обойдусь. Поэтому тут снобизма особого нет, я просто очень люблю еду. Как говорил классик: «Если уж мы обречены на то, чтобы есть, так давайте есть хорошо». Как и во многих советских семьях, у нас в доме случались периоды, когда еды было мало, но всегда это было что-то очень вкусное.
Кавказ в этом смысле очень сильное на меня оказал влияние. Я гораздо больше люблю кухню кавказскую, нежели русскую. Когда я говорю, что к борщу отношусь равнодушно, в меня чуть ли не тапками кидают. Я с удовольствием съем хорошо приготовленный борщ, но не считаю, что это какой-то особый знак русской кухни.
Телеведущая, кулинарный писатель, ресторатор Юлия Высоцкая не мешают актрисе Высоцкой?
Если бы это было другое время, другие обстоятельства, то, возможно, такое разнообразие интересов могло бы удержать режиссеров от того, чтобы приглашать меня играть в театре или сниматься в кино. Но кинематограф уже не является той магией, тем волшебным миром, куда хотелось попасть молодым артисткам, а зрителям – посмотреть очередную красивую удивительную историю. Сейчас другая жизнь. И потом, мне ничего не мешает. Я делаю все, что мне нравится. В этом смысле мне очень повезло: я выбираю те проекты, которые меня увлекают, и занимаюсь тем, что доставляет мне радость. Если это еще и деньги приносит, то вообще здорово, но в первую очередь я ориентируюсь на то, чтобы ни в коем случае не страдать. Я никогда не пойду сниматься, если понимаю, что процесс будет мучительным – что мне неинтересен режиссер, что материал не совсем подходящий или что с партнерами мне не найти общего языка...
Вместо этого лучше буду снимать кулинарные программы и получать реальное удовольствие от того, что вот, у меня была мука, вода, а в итоге – прекрасный хлеб в духовке! Не все артисты могут похвастаться таким хорошим результатом, как хорошо испеченный хлеб.
Нужно учитывать и то, что Вы можете выбирать роли. Не у всех актеров есть такая возможность...
Да, не у всех. Это огромная привилегия и большое везение, за что я очень благодарна судьбе и людям, которые мне помогают вот так строить свою жизнь – чтобы я могла выбирать.
Мисс Жюли Стриндберга, Антигона из «Эдипа в Колоне», Раневская из чеховского «Вишневого сада», Соня из «Дяди Вани», Маша из «Трех сестер»... Какой из этих образов Вам ближе всего?
На это сложно ответить. Во-первых, они очень разные. Это счастье для актрисы – возможность испытать свой диапазон, посмотреть: где получается, а где, быть может, не совсем. Прежде что-то казалось мне очень сложным, сейчас же стало своим, родным, а над чем-то нужно продолжать работать... Это процесс. Каждый спектакль – это новая маленькая жизнь... Честное слово, я не знаю, кто мне ближе всего, но, пожалуй, Соня была наиболее трудно рождаемой ролью, и... она стала моим открытием себя, вот так бы я сказала. Что касается остальных ролей – это все тоже работа, но эти героини, так или иначе, мне были понятны или мне казалось, что понятны... И все равно приходится искать неожиданное в характере, в исполнении – чтобы было интересно и мне, и режиссеру, и зрителю. Но вот Соня, наверное, самое яркое открытие и для меня самой.
Вы как-то признались, что равнодушны к похвале. Тем не менее стоит отметить Ваше исполнение Ольги Каменской в фильме «Рай». Такая высота подлинности, уже не игры, а существования в роли – результат некой особенной практики? Расскажите, как шла подготовка к созданию этого непростого образа.
Вы знаете, не все можно определить словами, разложить на ингредиенты, чтобы вышел идеальный рецепт, чтобы даже у меня самой в следующий раз получилось вот так, как сложился образ в фильме «Рай». Это ткань, сотканная из миллиарда тонких нитей, очень и очень многоплановая работа: это и подсознание, и литература, и споры, и какие-то разговоры до утра о том, что это было за время, что это были за люди... И когда ты произносишь чужой, вроде бы, текст, вдруг оказывается, что это все как-то для тебя, за тебя и тобой соткано... Но это не мое дело – анализировать. Мое дело – быть, жить, пытаться донести свою правду...
Вы нередко упоминаете о необходимости придерживаться горизонтали в общении, но при этом часто называете супруга учителем – человеком, который открыл Вам мир. Как Вам удается связать эти понятия – соблюдение горизонтали в общении и тот пиетет, который, как правило, вызывает фигура учителя?
Ну, во-первых, если бы я только была его актрисой или только работала с ним, то это одна история. Мы все-таки близкие люди, и поэтому здесь все немного сложнее. Иногда мы даже меняемся местами: иногда я лучше знаю, что нужно делать и как, и он меня слышит, прислушивается и принимает мои руководящие указания.
Понимаете, в общении важна дистанция, но уважение пространства друг друга не переводит отношения, условно говоря, в вертикаль. Уважать – не значит падать в ноги или смотреть снизу вверх восхищенными глазами, можно уважать человека и видеть его недостатки. Но при этом есть некий код общения – когда не позволяешь себе переступать определенную черту. Это и есть как раз горизонталь взаимодействия, на мой взгляд. Ее можно придерживаться и с сыном, и с мужем. Это и значит, что, кроме любви, я испытываю еще и уважение.
Вас называют Галатеей Кончаловского. Как Вы относитесь к такой характеристике?
Мы все оказываем друг на друга влияние. Это как в физике... Я думаю, что и Андрей Сергеевич до встречи со мной был одним человеком, а сейчас он другой. Да и вообще, наверное, жизнь оказывает влияние. Мы меняемся не только потому, что находимся рядом с кем-то, а просто потому что живем. Потому что происходит множество каких-то других встреч, каких-то других событий, в результате мы и меняемся.
Возможно, я была бы иным человеком, если б не встретила Андрея Сергеевича. Наверняка. Но не будь я той, кем являюсь изначально, – скорее всего, и не задержалась бы рядом с ним такая Галатея. Впрочем, если бы да кабы... Бог его знает!
И Вас не задевает такое сравнение?
А что здесь такого? У меня нет комплексов. Я человек рефлексирующий, но пытаться кому-то доказать, что я и сам с усам?.. Нет, это не про меня! Я рада тому, что мой Пигмалион – это Кончаловский, а не Пупкин.
Вы часто признаетесь, что не умеете и не любите страдать. Эта позитивистская позиция не мешает Вам как актрисе воспринимать жизнь глубже, во всей ее противоречивости, чтобы убедительнее воспроизводить это на экране, на сцене?
Я играю, как чувствую, как умею. Стараюсь поддерживать свой аппарат в максимально хорошей форме и, естественно, разминать свое нутро тоже. Но это не значит, что необходимо еще и страданиями упиваться. Если есть загадка бытия, которая вызывает мое непонимание, то это – к чему вообще человеческая жизнь, если есть страдания? Будь у меня шанс задать вопрос Всевышнему, я бы об этом и спросила.
Ваше имя давно стало брендом. Вы проводите кулинарные мастер-классы, издаете книги, ведете передачи, открываете рестораны, заряжаете тысячи зрителей энергией созидания... Но быть брендом подразумевает соответствие марке, а это наверняка очень тяжелая работа. Как Вам удается справляться с таким напряжением?
Да нет тут ничего нового! Поменьше вредных привычек, желательно время от времени высыпаться, уметь планировать свои дела и иметь команду единомышленников. Вернее, команду надо поставить на первое место, а потом – все остальное. Это действительно работа. Я чувствую себя комфортно, когда в моей жизни есть дисциплина. Чем больше дел, тем больше ты вынужден быть дисциплинированным. Это такой хороший замкнутый круг: дисциплина диктует привычки, а привычки диктуют дисциплину... Никому не хочется, к примеру, бегать каждый день. Никому не хочется на йогу ходить три раза в неделю. Да, это сложно, но это нужно. Всем хочется пить кофе по утрам, а вечером – шампанское. Ну нельзя каждый день пить кофе и шампанское, понимаете? Необходим здравый смысл, иначе сойдешь с дистанции. А сходить с дистанции мне не хочется, мне тогда скучно будет жить.
В одном недавнем интервью Вы признались: «Прежде у меня было больше иллюзий по отношению к тому, что меня ждет в будущем, чем теперь». Какая Ваша иллюзия была самой большой?
У меня их было много. Вообще, иллюзии все время возникают, и слава Богу. Исчезают одни, появляются другие... Но самая большая иллюзия была связана с театром. Я, честно говоря, про кино и не думала тогда, полагая, что только театр может дать мне то счастье, которое, в моем представлении, и было эталоном абсолютного счастья. Сейчас понимаю, каким сложным организмом является театр и как мне повезло, что я попала в очень хороший творческий коллектив. В то же время я отдаю себе отчет в том, что у меня есть и другие сферы деятельности, которые дают мне возможность от театра не зависеть. Потому что театр может тебя проглотить и за ненадобностью выплюнуть – как, впрочем, и любая другая творческая профессия. Но моя иллюзия о карьере театральной актрисы не была трагически разрушена, а просто перешла в иное качество.
Для Вас важно признание Ваших заслуг?
Конечно! Иначе я бы не пошла в артистки.
Люди, у которых нет тщеславия или желания быть признанными, не идут в публичные профессии. С одной стороны, я интроверт, но с другой – у меня есть желание сказать всему миру, что я есть на этом свете!
Вы часто называете себя перфекционисткой, и многое в Вашей деятельности подтверждает это. Но когда за приложенные усилия Вы наконец получаете высший балл, из каких источников Вы черпаете энергию, чтобы двигаться дальше, ставить новые цели?
И похвала, и награда – это, безусловно, всегда приятно, потому что тебя отмечают. Но скажу абсолютно искренно, что мне гораздо больше интересен сам процесс. Если бы меня интересовали только результаты, то, конечно, было бы сложно справляться с неудачами или с постановкой новых целей. Очень сложно жить, следуя от результата к результату, и я искренно сочувствую таким людям, у которых так устроено сознание. Я умею кайфовать от самого процесса. Честно говоря, когда случаются неудачи, они меня только заводят.
Слава Богу, пока меня еще ничто не шандарахнуло так, чтобы руки опустились. Хочется идти дальше, делать больше и лучше! И поэтому награды – это такой приятный повод для праздника, а праздники я люблю.
ИНТЕРВЬЮ НОННА МУЗАФФАРОВА ФОТО АЛЕКСАНДР ГУСОВ
