Черно-белое как веха в истории искусства…
Черно-белое как эстетика в творчестве фотографов, писателей, кинематографистов…
Черно-белое как убеждение и опровержение…
Об этом и не только – в авторской колонке Monochrome.
Если в живописи непревзойденным мастером линии был и остается Его Академическое Величество Жан Огюст Доминик Энгр, то в искусстве фотографии его абсолютным властителем является не кто иной, как Ричард Аведон.
Без него мир фотографии определенно был бы лишен равновесия. Поскольку гармония – вот наиболее подходящее слово для определения всего того, что проявлял фотоаппарат Аведона.
Его снимки для глянцевых изданий прошли испытание временем. Что вполне логично - Аведон фотографировал не моду, он создавал безупречный стиль.
Легендарная модель Довима в платье от Yves Saint-Laurent в окружении цирковых слонов. Хрупкая барышня, застывшая в полете в элегантном пальто от Pierre Cardin. Забавная пара, на роликах рассекающая городскую площадь в костюмах от Christian Dior… Однако эти и другие известные работы Аведона стоят гораздо выше иллюстраций рекламного характера. Эти и другие работы Аведона - образцы крайне изобретательного мышления фотографа, тщательно продумывавшего мизансцену каждого своего кадра
Точно выбранное положение… Ракурс, идеально подчеркивающий достоинства модели… Ненавязчивый нюанс, вносящий в статику фотоснимка некий флер движения… Все перечисленное и создавало то, что без преувеличения можно назвать золотой пропорцией Аведона. Отличительным знаком его безукоризненного стиля.
Он был в числе тех пионеров, кто, отвергнув неподвижность студийных съемок, вырвался на улицы городов (к естественным бликам и декорациям!), и предоставил своим моделям возможность полета. Порой в самом буквальном понимании этого слова…
Ричард Аведон универсален. Спектр его художественных интересов не ограничивается одной лишь областью фэшн. На протяжении долгих лет он являлся штатным фотографом авторитетного еженедельника «The New Yorker». Посвящал он себя и документалистике, но его талант, пожалуй, ярче всего проявил себя в портретном жанре.
Минимальное количество вспомогательных средств, нейтральный фон, незаметная (на деле же требующая неимоверного труда и практики!) постановка света… Портретные снимки Ричарда Аведона притягивают глаз и завораживают своим обаянием.
Безусловным шедевром фотографа, своего рода квинтэссенцией его творческих поисков, можно назвать портрет Настасьи Кински с питоном.
Над композиционным решением этого снимка Аведон, по собственному признанию, корпел более двух часов… И лишь когда змей коснулся лица модели языком, затвор фотоаппарата был спущен… Таким образом, в очередной раз подтвердилась мысль: удачная фотография, есть не что иное, как своевременная фиксация драматической кульминации момента.
В упомянутой ранее фотографии «Довима и слоны» Аведон играет на принципе противопоставления - изящества с массивностью, грации с необъятностью форм. Тогда как в портрете Настасьи Кински все призвано к тому, чтобы взглядом скользить по рельефу рисунка. И наличие рептилии в этом снимке служит не антитезой - изгиб бирманского питона вторит плавному абрису тела модели.
В отличие от таких мэтров жанра «ню», как Роберт Мэпплторп, Хельмут Ньютон, Питер Линдберг, в своих работах подчеркивавшие эротическую составляющую изображаемых персон, фотографии Аведона обходят стороной активно муссируемую масс-медиа истерию сексуальности.
Подобно «Большой одалиске» Энгра, доставляющей зрителю сугубо эстетическое наслаждение, «ню» в интерпретации Ричарда Аведона также находится вне примитивных влечений плоти. Это и сближает его поистине утонченное творчество с произведениями великих скульпторов античности… Выше глянца, вне эротизма, за пределами модных поветрий… Таков он – маэстро Ричард Аведон.
