Меньшов в Баку! Эта новость привела меня в состояние абсолютного счастья! Счастье актрисы, которая, наконец, встречает режиссера своей мечты, счастье маленькой девочки, которая с детства представляла себя героиней его киноисторий.
Принципиально не хотелось готовиться к интервью, не хотелось задавать стандартных вопросов, ответы на которые без труда можно найти в сети. Хотелось просто пообщаться со своим кумиром – душевно, легко и без официоза. Ну, а началось все с традиционного азербайджанского супа дюшбяря…
Меньшов с первого взгляда отправляет меня в нокаут. Его фантастический магнетизм и ошеломляющая энергетика настолько обезоруживают, что, несмотря на свой приличный журналистский опыт, я в какой-то момент растерялась...
И вот сидим мы с Владимиром Валентиновичем визави: он знакомится с меню, я немного нервничаю и ерзаю на стуле. Наши предпочтения в еде совпадают, и мы заказываем старую добрую дюшбяря – подходящее начало для разговора по душам. Владимир Валентинович не улыбается. Мне кажется, что он не в духе, и моя нервная система потихоньку стала давать сбой: ладони влажные, взгляд потерянный, голос прерывается… Но, заглянув в его глаза цвета летнего неба, я понимаю, что человек просто устал. Тогда я принимаю командование на себя, и после во время мирной трапезы с благополучным исходом пускаю в ход тяжелую артиллерию своих вопросов
Владимир Валентинович, не хочу задавать банальных вопросов, но обойти стороной Ваше детство и воспоминания о Баку никак не могу…
C Баку у меня связаны давние воспоминания. Мои родители познакомились на пассажирском судне, совершающем рейсы из Баку в Иран. Отец мой, Валентин Михайлович Меньшов, был первым помощником капитана, мама, Антонина Александровна, – горничной на судне. Позже мама перевезла в Баку и сестер, так как они решили окончательно здесь обосноваться. Поэтому у меня всегда была связь с этим городом, несмотря на то, что к моменту моего рождения, то бишь в 1939 году, отец стал работать в НКВД, а в 1947-ом его уже перевели в Архангельск. Следующее мое возвращение на историческую родину произошло в 60-е гг. Пока я несколько раз не мог пройти конкурс в театральное училище, мне приходилось подрабатывать матросом на водолазном катере. Жил я в Баку вплоть до того момента, пока меня все-таки не приняли в училище.
Владимир Валентинович призадумался, окунувшись в воспоминания. А я не могла поверить своим ушам: оскароносца Меньшова с трудом приняли в театральное училище! И все же осмеливаюсь переспросить:
Разве не парадоксально, что, как правило, великие люди в начале своей карьеры сталкиваются с тем, что поначалу их и знать никто не желает, даже не принимают в вузы. А потом вдруг – вот тебе раз! – и Оскар, и премии, замечательные работы и роли. Почему?
Сложно мне ответить почему. Я не знаю, просто верю в высшие силы. Талантливых людей очень много, но Оскара получил я. Вы, наверное, удивитесь, но о существовании премии Оскар долгое время мы, в Советском Союзе, и не знали. Поэтому даже цели такой я не мог ставить перед собой, что вот, мол, вырасту и получу Оскар. Нет, не было таких целей. Просто так уж вышло.
Будь передо мной кто-либо другой, я бы наверняка грешным делом подумала, что человек скромничает или притворствует. Но, вглядываясь в мимику мэтра, в его острые морщины, нажитые многими годами и тяжёлыми буднями, понимаешь, что обладатель столь глубокого и проникновенного взгляда не может лукавить…
Состояние неописуемого восторга все еще переполняет меня. Периодически отвлекаюсь на очередное блюдо, автоматически поглощаемое нами во время разговора, но координация движений происходит исключительно на рефлекторном уроне, так как мой взгляд прикован к моему герою. Похоже на влюблённость? Да, похоже на то... Чтобы привести себя в чувство, перехожу к следующему вопросу…
У вас очень творческая семья. И дочь, и супруга – талантливые женщины. Как вы все уживаетесь, ведь ни для кого не секрет, что талантливые люди достаточно своеобразны в быту.
Вы правы, действительно, когда творческие люди живут вместе, это становится в некотором роде испытанием. Например, на первых порах я пытался давить на дочку, требовал, чтобы было по-моему. Пока она как-то не заявила мне, что будет так, как хочет она. То же самое было с женой. Поэтому сейчас у нас редко вспыхивают громкие разговоры и выяснения отношений. Но лично для меня гораздо загадочнее отношения в семье, где один человек творческий, а другой научный.
Наш знаменитый художник Таир Салахов всегда называет свою супругу музой и находит в ней свое утешение. А она, в свою очередь, его боготворит. Таков рецепт гармонии в их взаимоотношениях. Работает ли в Ваших отношениях с супругой такая схема?
По-моему, куда интереснее, когда боготворят по очереди: один творит, а другой боготворит. В наших отношениях с женой именно так часто и происходит: где надо – поддерживаем, где – отнесемся профессионально, выясним для себя, что плохо или хорошо, что надо на будущее учесть. Это как бы невольный постоянный тренинг, что само по себе – внутрисемейная редкость.
Как объяснить родным дома, что это всего лишь сценарий в кино?
Это, конечно же, оправдание, потому что это не всего лишь кино. Но мне было проще, когда я снимал картину с женой, поскольку всё происходило под моим присмотром и контролем. Хотя, возможно, если бы я пришел в кино и увидел бы некую сцену, меня бы это задело. И это при том, что у меня к жене абсолютное доверие, но всё равно... Я знаю, что между актером и актрисой возникает лёгкая материя во время съёмок, такого рода сцены не проходят даром, у них бывают продолжение, они приводят к разводу или браку. Поэтому как объяснить это семье я не знаю. Можно доверять или не доверять, но в любом случае, если так воспринимать, то надо отказываться от профессии или мужа. Ну, а папа простит…
Можно ли назвать Оскар, которого Вы получили, душевным, а не коммерческим?
Оскар был коммерческим. Именно все было задумано, как откровенно коммерческий фильм, противопоставивший себя художественным поискам настоящей русской творческой интеллигенции. Некоторые потом пытались повторить такое кино, но не смогли, поняли, что это нелегко. Это ведь действительно нелегко, поскольку требует особого таланта.
Мне самому всегда нравилось кино зрительское, я воспитан на кинематографе 30-х гг. Наверное, в этом мой недостаток, потому что я не заметил перехода, когда кинематограф стал антизрительским, подчеркивающим свою независимость, деланность не для зала, а для себя, для своих друзей…
В кинематографе для меня выше Феллини нет никого, именно из-за присущей ему самоиронии, которой нет даже у таких слишком серьезных талантов, как Тарковский или Бергман.
О Вас складывается мнение, как о защитнике русского кино. Как бы Вы охарактеризовали русское кино на сегодняшний день?
Русское кино это частный случай русской истории, высшей точкой которой была Великая отечественная война, это отношение к русской жизни. Вы говорите, что русское кино – это чересчур ответственно и неправомерно всех причислять к русскому кинематографу. Но он очень изменился за последние 20 лет и продолжает меняться, хотим мы этого или не хотим. Выросло новое поколение, которому не очень близко это всё. Но отзываются люди, все еще отзываются…
Наблюдая Вас в «Дозоре» невозможно отделаться от ощущения, что кроме актерского мастерства и профессионализма, есть некая другая сторона, изнанка человека, скрытая от глаз, и, играя полную противоположность себя, играя выдумку, Вы играете самого себя.
Это трудно объяснить, это была экспериментальная картина, мы мало понимали что происходит, потому что было большое количество компьютерной графики. Сейчас это стало привычным, а когда-то было первой попыткой.
Как Вы думаете, каким будет Ваше завтра?
Репетиция спектакля, съёмки, две картины продолжаются, одна начинается и ещё надежда на то, что я сниму новый фильм!
Послесловие
Обед закончился, а наш разговор все еще тянулся и тянулся. От кинематографа мы перешли к обсуждению книг, и я рассказала о знаковой для азербайджанской культуры книге Курбана Саида «Али и Нино». Владимир Валентинович книгой очень заинтересовался и попросил почитать. Конечно, ее у меня с собой не было. И несмотря на то, что Меньшов уже спешил в аэропорт, книгу мы успели доставить, чем весьма порадовали мэтра. Я не могла упустить такой шанса выполнить просьбу и сделать приятное своему кумиру…
